Барбара Картленд - Милая чаровница [Милая колдунья]

– Вы малый не промах! И что еще вы выяс­нили? – спросил Эди Морган. Брови Чака поползли вверх:

– О чем?

– Обо всем. Я не совсем понял, каким обра­зом вы оказались на этой яхте?

– Мне казалось, что прошлой ночью мы все уладили, – ответил Чак. – Мистер Вирдон по­требовал, чтобы ему обеспечили секретаря, ко­торый знал бы арабский и хорошо разбирался в археологии.

Произнеся эти слова, он намеренно остано­вился и сделал глоток из своего стакана.

– Когда мы обручились, – продолжил он, – я настаивал, чтобы моя невеста отказалась от этой поездки, но ей не хотелось никого подво­дить в последний момент. Действительно, по приезде в Алжир вам будет трудно обойтись без нее. Поэтому, чтобы не ставить мистера Вирдона в неприятное положение, я поехал вместе с ней и готов помочь ей во всем.

– Как это благородно с вашей стороны! – за­метил Виктор Джакобетти со смешком в голо­се.

– Ну что ж, все улажено, – произнес Эди Морган.

– Надеюсь, никто из вас не считает, что я на­вязываю вам свое присутствие, – улыбнулся Чак. – Если так, то мы с мисс Браун оставим вас, как только яхта прибудет в Алжир.

– Нет, это нас не устраивает, – уверенно ска­зал Эди Морган. – Нам нужен кто-нибудь, кто может говорить по-арабски, правда, Корни?

– Да, – коротко ответил мистер Вирдон.

– Черт возьми, долго мы будем разговаривать о делах? – вмешалась Кейт. – т Мне кажется, за­мечательно, что мистер… э… как вас зовут?

– Танер, Чак Танер, – помог ей Чак.

– Замечательно, что Чак поплывет вместе с нами, – улыбнулась она. – Чем больше, тем лучше, если, конечно, дело касается мужчин. Кстати, если вы не очень заняты, мисс Браун, может быть, вы поможете мне распаковать че­моданы? Я ненавижу раскладывать все по ящикам.

– Буду рада помочь вам, – ответила Зария.

– Замечательно! А теперь давайте повеселим­ся! – потребовала Кейт. – Главное – это хоро­шие напитки. Эй, стюард! Принесите шампан­ского! Того, что мы пили вчера вечером.

– Слушаюсь, мисс. – Стюард посмотрел на мистера Вирдона.

– Делайте то, что вам говорит мисс Гановер, – воскликнул Эди Морган. – Принесите несколько бутылок шампанского, и побыстрее!

– Хорошо, сэр.

Стюард вышел. Все принялись за еду. На сто­ле были лангусты, ростбиф по-французски, сельдь по-скандинавски и дюжина других изысканных блюд.

– Тебе нужно поесть, – сказал Чак Зарии та­ким заботливым, любящим тоном, что она вспомнила о своей роли.

– Я постараюсь, – покорно ответила она.

– Вот это правильно, – заметил Виктор Джа­кобетти. – Ей следует немного поправиться. Худых женщин нельзя брать в жены: они слиш­ком строптивы.

– Ты это знаешь по собственному опыту? – не удержалась Кейт. – Что ж, позволь сооб­щить тебе, Виктор, что я знавала не одну сварливую женщину, у которой отовсюду вы­пирал жир.

– Вполне возможно, но в целом толстяки бо­лее веселые и добродушные, – не сдавался Виктор. – Это те, кто стремится похудеть, как ты, Кейт, могут отобрать последний грош у сле­пого.

– Спасибо за комплимент, – ответила она. – В настоящий момент я не худею.

– Но ты мало ешь, – возразил Виктор. – На­верное, наверстываешь калории спиртными напитками.

– Ты несносен, – надула губы Кейт. Она положила локти на стол и посмотрела че­рез стол на Чака.

– Вы еще не высказали свое мнение, – про­изнесла она сладким, обольстительным голо­сом.

– Я за толстых и довольных жизнью, – отве­тил он.

– Женщины только тогда довольны жизнью, когда об этом есть кому позаботиться, – изрек­ла Кейт, прищурившись на него из-под длин­ных черных ресниц.

– В таком случае Зария будет довольна, – от­ветил он.

– Зария! Что за странное имя! – воскликнула Кейт.

– Это арабское имя, – объяснила Зария, чув­ствуя, что пришел ее черед принять участие в разговоре.

– Когда мы попадем в Алжир, я, возможно, буду вести себя как туземка, – проговорила Кейт. – Что вы скажете, если я буду носить яшмак и танцевать танец живота?

– Это привлечет внимание, – сказал Виктор Джакобетти, – если поблизости не будет ниче­го более интересного.

Его губы искривились в улыбке, словно в его словах скрывался двойной смысл. Зарии пока­залось, что Эди предостерегающе взглянул на него.

– По прибытии в Алжир мы все будем очень заняты, – сказал он.

– Все, кроме нас с Чаком, – ответила Кейт. – Вы поведете меня на танец арабских танцов­щиц – «Ouled Nail»? Ведь именно так они его называют?

– Да, верно, – ответил Чак. – Его часто ис­полняют для туристов.

– О, мне не хочется посещать те места, в ко­торых полно туристов, – капризно откликну­лась Кейт. – Мне хочется, чтобы все было по-настоящему. Мне говорили, что среди арабских женщин есть просто красавицы, и они тратят каждый заработанный цент на золотые ожере­лья и браслеты, так что сгибаются под их тяжес­тью.

– Ну, значит, ты окажешься в родной сти­хии, – злобно заметил Виктор.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ну, тебя-то я не прошу пойти со мной, – сказала она. – Равно как Эди или Корни. Я разговариваю с Чаком. Чувствую, он понимает толк в подобных вещах. Вы везде побывали, ведь так, Чак?

– Когда я последний раз был в Алжире, белой женщине было небезопасно появляться в подобных местах, – ответил Чак.

– Глупости! Так всегда говорят, – вскричала Кейт. – С вами я буду чувствовать себя в пол­ной безопасности.

Очевидно было, что она лезет из кожи вон, чтобы понравиться Чаку. Зария внезапно по­чувствовала, что больше не сможет проглотить ни кусочка. Однако мужчины за столом, каза­лось, не обращали никакого внимания на пове­дение Кейт. Они спокойно поглощали пищу и протягивали стаканы стюарду, чтобы он снова наполнил их.

Когда стюард подошел к Зарии, она отрица­тельно покачала головой, но он не заметил ее жеста и налил ей шампанского. Она сделала глоток. В последний раз она пробовала шампанское, когда они с матерью и отцом ездили на званый ужин. Когда отец разливал шампанское, мать попросила: «Налей ребенку хоть капельку. Пусть и она выпьет за наше здоровье. В этом нет никакого вреда». Они выпили за новую книгу отца. «И за нас, за нас всех», – так сказа­ла мать.

Вкус шампанского пробудил в ней эти воспо­минания. Перед ее глазами возникла маленькая гостиная с пурпурными шторами и полирован­ной мебелью из красного дерева. Глаза ее мате­ри сверкали от возбуждения, на губах играла улыбка. Но уже тогда она была больна. Болезнь приближалась с каждой неделей, с каждым днем, и пришло то время, когда доктора сказа­ли, что конец уже близок и только морфий мо­жет спасти ее от боли.

Зария почувствовала, как слезы наворачива­ются на глаза, и поспешно опустила стакан. Ей нельзя расслабляться. Как часто она безутешно оплакивала мать, но в конце концов научилась избегать тоскливых мыслей о матери, которые вызывали у нее боль.